Жила-была одна кошка. Нельзя сказать, что была она абсолютно дикая, но и нельзя не заметить то, что по-настоящему домашней она не являлась тоже. Жила она таким образом: дом настоящий у неё был один — иногда она в нём появлялась, иногда жила в лесах и полях — убегала туда из дома, в зиму обычно возвращалась — и зрительная память и способности к освоению территории были у неё замечательные, и выносливость тоже. С этими качествами она без труда могла придти домой с любого места. Нет, нельзя сказать, что ей дома надоедало, просто иногда она хотела отдохнуть от чего-то слишком правильного и устойчивого и уходила в поля и леса.
У неё была достаточно редкая способность — она могла мяукать так, что это было похоже на писк мыши. Мышей она привлекала, причём разных полов — самцы думали, что это самка, самки же думали, что это самец. Естественно, пасть всегда была наготове — так и питалась. Не надо ничего было бегать ловить — силы она копила для переходов с места на место.Жила-была одна кошка. Нельзя сказать, что была она абсолютно дикая, но и нельзя не заметить то, что по-настоящему домашней она не являлась тоже. Жила она таким образом: дом настоящий у неё был один — иногда она в нём появлялась, иногда жила в лесах и полях — убегала туда из дома, в зиму обычно возвращалась — и зрительная память и способности к освоению территории были у неё замечательные, и выносливость тоже. С этими качествами она без труда могла придти домой с любого места. Нет, нельзя сказать, что ей дома надоедало, просто иногда она хотела отдохнуть от чего-то слишком правильного и устойчивого и уходила в поля и леса.
У неё была достаточно редкая способность — она могла мяукать так, что это было похоже на писк мыши. Мышей она привлекала, причём разных полов — самцы думали, что это самка, самки же думали, что это самец. Естественно, пасть всегда была наготове — так и питалась. Не надо ничего было бегать ловить — силы она копила для переходов с места на место.
Ей было интересно исследовать разные территории — от одних местностей она уставала, другие же слишком сильно завораживали. Но она всегда старалась бывать там, где ещё не была, иногда, правда, подумывая о том, могут или нет распространять для своей безопасности информацию между собой мыши. И для неё особенно было приятно лазать по деревьям.
А деревья она предпочитала самые разные. По настроению. Иногда хватало каких-то маленьких и скромно выглядящих, иногда тянуло на какие-то величественные и раскидистые. Но вот всё время любила на деревьях сидеть она одна. Иногда кто-то к ней в её странствиях присоединялся, обычно так и расставались — её тянуло на дерево. Поэтому её оставляли и шли дальше.
Однажды она так сидела и сидела и вдруг увидела, что под деревом, на широкой ветке которого она расположилась (а это была огромная и при этом очень пушистая сосна) слонялся волк. Ей сразу в голову начали приходить разные мысли: что сейчас её съедят иди разорвут на части, поэтому надо на него прыгнуть и расцарапать лицо. Но потом она смотрела и смотрела на него – он бродил, иногда сам на неё глядел, иногда взгляд отводил. И поняла, что настроение у него какое-то скорее грустное, чем агрессивное состояние боевой готовности. И она решила заговорить.
Чего ходишь здесь?
А что, нельзя?
Да нет же, почему нельзя, я просто спросила.
Да так, тоскливо мне и одиноко
А где твоя стая?
Я волк-одиночка. Стая мне не нужна. Да и не приживаюсь я нигде. А ты чего тут одна сидишь?
Да я так, люблю по деревьям лазить, смотреть на простирающуюся внизу панораму…
А к тебе наверх залезть можно?
Она слегка обалдела от такого вопроса. Ранее когда она сидела на деревьях. Никто с ней не решался заговорить, правда, она, в свою очередь тоже. Но её что-то в этом волке привлекло. Какие-то очень грустные, выразительные, но при этом красивые глаза, густая шерсть. Иногда он выл на луну, и ей самой становилось от этого очень грустно, и что-то в этих звуках было красивое.
Вот она пыталась представить, как это он, такой огромный и немного неуклюжий, будет взбирваться на дерево. Однако, пока она видела и рассуждала, смотря в небо на звёзды, он к ней залез на одну ветку – она даже не качнулась.
И давно ты лазаешь по деревьям? — спросила она.
Вообще редко это случатся. Но иногда хочется посмотреть вниз, так всё красиво выглядит….
Тебе-то как волку, каким образом стало знакомо это ощущение?
Если честно скажу, не поверишь? – сказал он.
Ну…
Из прошлой жизни
Она очень удивилась. Раньше она что-то об этом слышала. В частности о том, что у кошки их девять. Но не знала, насколько можно верить тому, что выше и сильнее нас, что слабое имеет отношение к материальному миру. Но то, что её тянуло постоянно пропадать из дома, при этом довольно часто быть одной, уже иногда наталкивало на мысли, что всё это не просто так.
В прошлой жизни, — начал рассказывать волк, — я был птицей. Не помню уже какой, и не помню, самцом или самкой. Я помню только, что я очень любил летать, а один раз захотелось, чтоб меня кто-то покатал. И вот я попросил одну лошадь, которая паслась на лугу около леса, чтобы она меня покатала. Она спросила «А где и сколько». Я попросил, чтобы она поскакала туда. Где красиво, где мало, кто бывает. Она согласилась и мы углубились в лес. Картины были настолько красивые и причудливые, что у меня постоянно перехватывало дыхание…. Так вот, пришли мы к одной местности, болотистой, но при этом ещё и горной, скалистой… Всё вокруг как-то странно блестело серебристо-голубым….
То ли светлячки, то ли фосфор рядом со скалами, камни ещё отсвечивали разными цветами, очертания деревьев привлекали, пение ночных птиц (как раз, когда двигались, уже стемнело).
Кошка всё это слушала и думала: «Да, не так, конечно, всё это, наверное, блестело, как битое стекло, о которое можно лапы поранить. Поэтому не люблю места, где ходят люди». У неё появлялось какое-то странное состояние, как будто она сделала что-то запретное и с нетерпением и опаской ожидала, что же будет дальше. Шерсть постепенно начала подниматься дыбом, волк, наблюдая за этим, слегка поглаживал её хвостом, и ей хоть чуть-чуть, но становилось спокойнее, кроме того, от него исходило какое-то не очень ей знакомое ранее тепло.
Мы любовались вдвоём этой красотой. И вдруг, — его голос дрогнул, ей показалось, что он сейчас заплачет. Лицо начало подёргиваться, — всё вокруг как будто перед моими глазами начало подниматься куда-то вверх. И мы, вернее, эта добрая лошадь, которая своими чертами характера скорее похожа на благородного оленя, — на глаза у него чуть слёзы не наворачивались, — стала тонуть. Вот почему всё поднималось. Что я мог поделать? Если птица вцепиться ей в спину и попробует тянуть, ничего не поможет. Если резко клюнет – мало вероятности, что от того, что намного более крупное животное вздрогнет, оно выберется из этого болота… Да, болото ещё в такой скалистой местности… Я не уверен, что всё это были реальные картины, может мои галлюцинации, я ведь постоянно странствовал… Хотя, если странствуешь, чего только в мире не повидаешь… а можешь и сума сойти, – у кошки снова начала дыбом подниматься шерсть, и волк её также успокоил, хотя и сам был просто на грани.
Между тем, она тонула и тонула. Я глядел на это все, и хотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю. Мне стало ужасно стыдно, хотя, ты уже поняла, что я никакого зла не хотел совершенно. Он утонул на моих глазах, его в болото засосало. Он ужасно мучился, тонул медленно, кричал, пытался выбраться. И у него не получилось… И я взмыл в небо, летел всё выше и выше, пока не иссякли силы, и понял, что теперь можно и падать…
Началась следующая жизнь. И вот сейчас я волк одиночка, очень тоскую по бузумству, которое в прошлой жизни испытывал на просторе небесной выси, в тебе увидел странницу, всё резко вспомнил и так захотелось поделиться…
Они какое-то время молча сидели на дереве и смотрели друг другу в глаза. Обоим было грустно, но они понимали, что сейчас это очень полезное для обоих состояние. Кошке казалось, что она приобрела какое-то новое знание, новый взгляд на вещи, а волку, что выговорился.
Мне с тобой интересно. Но что-то очень захотелось домой. Но и с тобой побыть хочется, — сказала кошка. Волк только мог позавидовать тому, что у неё дом есть. Но он внезапно всё понял. Поскольку бродить было для него постоянным занятием, он её решил проводить домой – вёз её на себе. По дороге они много, о чём говорили, и она решила почему-то, что стоит более скромно проводить время — не отлучаться так надолго, а то мало ли что может случиться.
Давай, будь умницей, — сказал Волк. — Может, ещё встретимся.
Всё было хорошо, только на птиц с той поры кошка стало глядеть более внимательно – восприятие их работало по-другому…