У околицы села в уютном домике жила вдова Шкубанкова со своим сыном Гонзой. Шкубанкова была трудолюбивой женщиной и с раннего утра до позднего вечера не разгибала спины, стараясь заработать себе и сыну на кусок хлеба.
Гонзе уже исполнилось двадцать лет. Вырос он здоровым и крепким, как дуб, но вряд ли можно было найти другого такого лежебоку.
Дни и ночи напролет Гонза валялся на печке, а когда собирался зевнуть, просил мать открыть ему рот. Переворачивать-
ся на другой бок Гонза почитал за тяжкий труд и частенько сетовал: окажись он в другой стране, ему за это, наверное, платили бы большие деньги!
Когда же ночью Гонза переворачивался с боку на бок сам, то требовал себе дополнительное вознаграждение, как за сверхурочную работу.У околицы села в уютном домике жила вдова Шкубанкова со своим сыном Гонзой. Шкубанкова была трудолюбивой женщиной и с раннего утра до позднего вечера не разгибала спины, стараясь заработать себе и сыну на кусок хлеба.
Гонзе уже исполнилось двадцать лет. Вырос он здоровым и крепким, как дуб, но вряд ли можно было найти другого такого лежебоку.
Дни и ночи напролет Гонза валялся на печке, а когда собирался зевнуть, просил мать открыть ему рот. Переворачивать-
ся на другой бок Гонза почитал за тяжкий труд и частенько сетовал: окажись он в другой стране, ему за это, наверное, платили бы большие деньги!
Когда же ночью Гонза переворачивался с боку на бок сам, то требовал себе дополнительное вознаграждение, как за сверхурочную работу.
Вместо того чтобы взять метлу да согнать сына с печки, сердобольная мать нередко выгораживала его перед соседями.
— Ему, бедняге, нелегко,— говорила она.— Жарится на горячих кирпичах, как рыба на сковородке.— И добавляла:— Счастье придет — и на печи найдет!
Таковы все наши матери!
Однажды Гонза очень долго пролежал на левом боку и был бы не прочь подремать на правом. Но матери дома не было, и никто из соседей не зашел и не помог ему повернуться.
Гонза начал было жаловаться на людскую черствость, когда вдруг открылась дверь и в комнату вбежала маленькая сгорбленная старушка. Она окинула комнату быстрым взглядом, словно искала кого-то, и заметила на печке Гонзу.
— Бабушка, поверните меня на другой бок! — пробормотал Гонза.
—- Что с тобой, парень? Мне некогда! — ответила бабушка.— Я, милый, судичка. Забежала предсказать, что случится с тобой в жизни. Мне следовало бы сделать это, когда ты только появился на свет. Но я тогда встретила за околицей знакомую тетку и проболтала с ней до сих пор. Вот почему мои предсказания запоздали на двадцать лет. Когда Тоник, сын старосты, еще лежал в колыбели, я должна была предсказать ему, что он утонет шести лет отроду, а этот верзила завтра женится! У тебя же судьба завидная: будешь здоровым и счастливым, проживешь долго, а на двадцать первом году убьешь дракона, освободишь принцессу и женишься на ней. Ну, кушай кашку, дитятко! Всего хорошего! Прощай!
Гонза глядел на бабушку разинув рот. Ему хотелось попросить ее предсказать что-нибудь другое, но не успел он опомниться, как судичка скрылась.
— Черт бы побрал старуху со всеми ее предсказаниями! — бранился Гонза.— Ну и судички нынче пошли! Как я узнаю, где найти дракона? Будет ли о нем сообщено в газетах, по радио, оповестит ли барабаном полицейский, получу ли я телеграмму, или известие о его появлении дойдет до нас как сплетня? Впрочем, к чему мне беспокоиться? Все равно я не слезу с печки!
Когда Гонза рассказал матери о том, что его ожидает, та скрестила руки и воскликнула:
— Помнишь, я говорила, что тебя ожидает великое счастье? Оно не за горами! — И мать побежала к соседям, чтобы поделиться своей радостью.
На следующий день двери у Шкубанковых не закрывались. Рано утром к ним прибежали коммивояжеры. Они застраховали Гонзика от града и предложили ему товары: ковровые дорожки, шарманки, поручни, утюги, превосходную кислую капусту, дешевый уголь и отличную маринованную кильку. Потом к ним приходили соседи и соседки, дяди и тети. Все они наперебой расспрашивали, что и как будет с Гонзой. Где Шкубанко-вы станут покупать сахар, кофе, муку, когда к ним переберется принцесса, и будет ли она помогать матушке Шкубанковой по хозяйству. Стоит ли матушке держать корову и поросенка, когда Гонза сделается королем? Сумеет ли она ужиться с королевой, если продаст свое имущество во Льготе и переселится к сыну в столицу?
Гонза не обращал на эту болтовню никакого внимания и по-прежнему валялся на печке. Он был даже доволен. В комнате весь день толклись соседи — они всегда могли перевернуть Гонзу на другой бок. И люди охотно переворачивали его, как гуся на сковородке, чтобы он не сгорел на печке до своей коронации.
Одному Богу известно, чего только не хотели знать и о чем только не расспрашивали эти люди. Лишь дедушка Кратина ни о чем не расспрашивал. Он предсказывал:
— Вот увидите, этого лодыря никому не удастся стащить вниз! Нам придется ставить трон на печку, если мы захотим, чтобы Гонза стал нашим королем!
Завистливый крестьянин Бамбас осторожно выспрашивал у матушки Шкубанковой — не скажет ли она, где можно увидеть судичку? Он дал бы приличную денежную взятку той, которая напророчит его сыну Тонде женитьбу на принцессе!
Время шло. Предсказание не сбывалось, и Гонза успокоился. Он тешил себя надеждой, что дракон подавился, пожирая какую-нибудь девушку. Но он ошибся. Однажды утром к Шку-банковым забежал сынишка соседа Вашек и сообщил:
— Гонза, на шоссе у дикой груши сидит какой-то старичок и передает тебе наказ — немедленно идти по свету и искать свое счастье!
— Я его не терял! — проворчал Гонза.— Придумали посылать за счастьем, когда на дворе дождик льет как из ведра!
Мальчик побежал домой, а Гонза снова задремал. На следующий день двери дома Шкубанковых распахнулись, и в комнату ворвался рассерженный старик.
— Гонза, прах тебя побери! Что ты делаешь, лодырь?— закричал он.— Ты думаешь, мне хочется с тобой шутки шутить? Я-то, сидя у дороги, все глаза проглядел, не идет ли Гонза по белу свету искать счастья. А он все еще валяется на печке, как пес в конуре! Я ждал, когда ты принесешь мне пирожок с маком и утолишь мой голод. Ты должен получить у меня волшебный меч, а тебя все нет и нет. Мне давно пора перейти в другую сказку! Ну-ка побыстрее слезай и дай мне пирожок с маком!
Гонза не пошевелился и только ногой указал на полку, где стоял большой глиняный горшок с пирожками.
— Я тебя, лодыря, так огрею палкой, что ты у меня подпрыгнешь до потолка! — рассердился дедушка.— Не больно-то мне нужны твои пирожки. Но всякое предсказание должно
сбываться! Ну да так я и думал! В горшке — одни ватрушки и ни одного пирожка с маком. У! Таракан тебя укуси! Я опять впутался в хорошенькую сказку! Мое почтение, всего хорошего, прощай!
— Где же ваш волшебный меч?— крикнул Гонза вслед дедушке.
— Так я тебе и дам волшебный меч за горелую ватрушку! Держи карман шире! Хватишь чем-нибудь другим дракона по башке — и делу конец!
Тут даже лень не помешала Гонзе рассердиться:
— Нечего сказать, добрый Сказочный дедушка! — крикнул он вслед старику.
Дедушка исчез, и Гонза через минуту перестал о нем думать.
Целую неделю никто не беспокоил Гонзу. Он валялся на теплой печке и чувствовал себя превосходно. В понедельник утром к Шкубанковым зашел какой-то толстяк. Он спросил Гонзу. Когда тот отозвался, толстяк уселся на скамейку и, тяжело вздыхая, принялся вытирать пот с лица. Потом ласково сказал:
— Я, пан Шкубанек,— Кочвара, владелец столичного ресторана «У золотого червя».
— Ну и что ж?..— проворчал Гонза.
— У меня к вам важное дело, пан Шкубанек,— продолжал толстый трактирщик.— Наша столица уже несколько дней в трауре. Я, ваша светлость, объясню почему. Неподалеку от королевского города поселился большой дракон, который прислал своего секретаря с требованием, чтобы ему каждый день доставляли к обеду по одной девушке. Городские власти посылали дракону ежедневно одну жертву: в первый раз — деревянную, во второй — тряпичную, в третий — кожаную, в четвертый — целлофановую, набитую опилками, и в последний раз — не помню, жестяную или оловянную. И вот этот дракон ужасно рассвирепел и прислал телеграмму. В ней он требует подать ему в день рождения дочь короля с огуречным салатом. Разумеется, начался ужасный переполох! За королевской дочерью дело не стало бы, но где сейчас найдешь свежих огурцов! Тут нашему всемилостивейшему монарху Венде-лину Пятьдесят Четвертому пришла в голову счастливая мысль — узнать, нет ли у меня в трактире кого-нибудь, кто бы согласился убить дракона. Вы понимаете, ваша светлость, король боится, что дракон пожелает взять с нас денежный выкуп, если мы не пошлем принцессу. «К сожалению,— ответил я,— в настоящий момент в трактире нет постояльцев, но можно дать объявление в газете». Я быстро натягиваю на себя одежонку и бегу в редакцию «Предобеденной вечерней газеты». По дороге меня останавливает какой-то противный старик и говорит: «Не тратьте напрасно денег на объявление, а поезжайте немедленно в Лягухину Льготу к Шкубанковой. У нее есть сын Гонза. Только он может убить дракона! Всех других оставьте в покое». Сказав это, он исчез…— Тут господин Кочвара поднялся, поклонился и учтиво сказал:— Итак, ваша светлость, я осмеливаюсь любезно пригласить вас в мой знаменитый столичный ресторан; не поленитесь отведать там отечественных и заморских вин, слегка перекусить, пообедать на французский манер и поужинать до и после театра. Очень прошу вас приехать завтра. Я сразу пошлю в королевский замок гонца; он доложит, что вы уже изволили прибыть. Мое почтение, ваша светлость! Стоило господину Кочваре уйти, как Гонза крепко заснул и проснулся только на другой день после обеда.
— Не жизнь, а каторга! — ворчал он, лежа на печке.— Мне ничего не надо, пусть только оставят меня в покое с этим дьявольским драконом! Его с удовольствием задавил бы любой
шофер, а судичка ни с того ни с сего напророчила дракона мне! Теперь дом весь день полон народа, люди хлопают дверью, впускают холод и без конца мелют одно и то же: «Гонза, поди убей дракона!» Кажется, маменька опять толкует с кем-то в сенях!
На этот раз пришла привратница из королевского замка. Поскольку Гонза не явился до обеда ни в ресторан, ни в замок, король обозлился и послал ее в Лягухину Льготу. Она пришла к Шкубанковым после обеда. К несчастью, гостья столкнулась в дверях с матушкой Гонзы, заговорилась с ней и забыла о деле. Пробило уже четыре часа, а привратница все еще убеждала Шкубанкову: при ломоте в пояснице лучше натираться мазью, чем пить липовый чай. В этот момент открылась дверь. На пороге появился сам король Венделин Пятьдесят Четвертый. У привратницы подкосились ноги. Она что-то забормотала, но король оттолкнул ее и вбежал в комнату. Корона болталась на его потной голове, а жезлом он размахивал, как палкой.
— Миллион чертей тебе в бок, Гонза! Слезай с печки и марш отсюда! Тебе давно пора убить дракона! — кричал король.— Или я так огрею тебя жезлом, что ты, миленький, спрыгнешь с печки, побежишь и не остановишься даже перед носом чудовища! Эх, тараканы бы тебя съели! Лучше быть портным, чем королем в такой сказке! Черное сукно, которое развешано по всей столице, может испортиться от непрерывного дождя, а оно стоит денег! Мы ждем, что ты приплетешься и убьешь дракона, как тебе предсказала судичка, а ты валяешься, словно тюлень! Ты вынуждаешь короля покинуть трон и бежать разыскивать тебя! Чтоб тебя гусь защипал! Принцесса уже сама собралась убить дракона, но разве это ее дело? Ты должен поступить так, как предсказано! Брось-ка дурака валять! Поскорее слезай с печки, бери волшебный меч. Идем со мной за город, прямо к дракону!
— Но мне не во что переодеться, всемилостивейший король! Кроме того, я сам себе предсказал ни за что не слезать с печки! — промямлил Гонза.
Король покраснел от злости и замахнулся жезлом. Вовремя опомнившись, он опустил его и ласково-ласково сказал:
— Ну, милый Гонзик, не дури — пойдем! Слезай с печки. Пристукни этого дракона и получишь на чай.
— Э нет, всемилостивейший король! Мне положено получить принцессу! Так было предсказано!..— проворчал Гонза.
— О, ты знаешь даже об этом? Хорошо, ты получишь ее, как только убьешь дракона! Слезай! Не задерживай меня! Ты,
видно, хочешь, чтобы я из-за твоей лени правил дольше, чем надо? Но мне от этого нет никакого проку!
— Я не хочу слезать с печки, всемилостивейший король,— продолжал ныть Гонза.
— Не зли меня, миллион чертей тебе в бок! Слезай! Не хитри и не увиливай — дракона должен убить ты. Это тебе предсказано!
— Я знаю, всемилостивейший король. Мне самому хочется его убить. Но неужели я должен ради этого тащиться неизвестно куда? Пусть приведут этого дракона сюда, в дом, я стукну его по башке — и делу конец. А с печки не слезу.
— Чтоб ты провалился!..— заорал на него король и так треснул жезлом по столу, что полетели щепки.— Отродясь не видел такого лодыря! Погоди, ты у меня еще попрыгаешь!
Рассерженный король погрозил Гонзе жезлом и выбежал на улицу. Минуту спустя возле дома загудел автомобиль, и король с привратницей уехали.
— Слава Богу, я избавился от них! — обрадовался Гонза и заснул.
Домой вернулась мать. Она упрашивала сына не перечить королю, а Гонза спал как убитый. Зашла к ним и бабушка Гон-зы, чтобы пристыдить его. Старушка сказала дрожащим голосом:
— Гонзик, внучек, поди убей дракона! Свет не без добрых людей — найдется такой человек, который убьет дракона прямо перед твоим носом. И принцесса достанется ему, а тебе — старая галоша.
Утром в Лягухиной Льготе поднялся переполох. По большой дороге из столицы в Льготу королевские слуги — полицейский, сторож, пастух и кузнец — вели дракона. Вечером им было приказано отвести дракона к Шкубанковым. Они шли целую ночь и очень устали. Хотя от голода дракон ослабел, вести его в Льготу оказалось делом нелегким. Дракон сопротивлялся и волок конвоиров по канавам и лужам. Он причинил немало вреда — порвал праздничные шаровары полицейского и разбил чубук любимой трубки кузнеца.
Когда дракона привели в Льготу, посмотреть на него сбежалось все село. Деревенские собаки напали на чудовище и
принялись кусать его. Дракон был перепуган, усталые и потные конвоиры еле удерживали его на месте. К счастью, нашлись добрые люди, которые помогли загнать дракона во двор Шку-банковых. Тут конвоиры облегченно вздохнули. Они вытирали мокрые лица рукавами и радовались благополучному прибытию на место. Полицейский отправился за Гонзой — лодырю теперь ничего не стоило убить дракона. Предчувствуя близкий конец, дракон запыхтел и выплюнул из пасти огненную пену. Бешено извиваясь, он сшиб с ног всех, кто оказался во дворе, и разворотил козий хлев. Шкубанкова не выдержала и начала браниться:
— Чтоб вас нечистая сила забрала вместе с вашим драконом! С ним недолго и до пожара! Принцесса нам слишком дорого обойдется! Убирайтесь-ка вы с такими сказочками! Пан Лада вечно выдумывает невероятные истории, а нам, простым людям, приходится выпутываться из них. Ведь и критики не раз указывали ему на это, а он гнет все свое да свое! Вот идет сам король! Пусть он своими глазами увидит, что здесь творится!
И верно! Король бежал с площади вниз, к Шкубанковым, чтобы отдать последние распоряжения. Корона съехала у него на затылок, шуба с горностаевой опушкой распахнулась, а жезл,
как мотыга, лежал на плече. В это время от Шкубанковых выбежал возмущенный полицейский. Он доложил королю, что лодырь Гонза упирается, как осел: не слезает с печки и не хочет убивать дракона.
Король только махнул рукой:
— Я не желаю спорить с лентяем! Давайте, ребята, нажмем на дракона посильнее и загоним его прямо в комнату. Пора покончить с ним! Вы получите на чай. Раз, два, взяли! — И король ухватился за хвост дракона.
— Ваше величество, вы сломаете мой дом! — забеспокоилась вдова.— Дракон не пройдет в двери!
— Черт с ним! — крикнул король.— Пусть рухнет весь дом! Введем какой-нибудь налог — ну, например, на икоту,— соберем гору денег и построим вам новый дом. Внимание, морду дракона поверните левее, еще немного! А теперь — раз, два, взяли!
Все село помогало королю и его слугам. Дети визжали, старухи кричали, а старики грозили дракону трубками. Не успел дракон собраться с силами, как треснула стена и кирпичи
посыпались в комнату. Оттуда повалил дым и поднялась пыль. Дракон наполовину оказался в доме.
Король подбежал к открытому окну и крикнул Гонзе, чтобы тот треснул дракона чем-нибудь. Гонза мямлил, что голова чудовища слишком далеко и ему никак не дотянуться до нее. Он попросил короля пододвинуть дракона еще ближе.
— Ленивый дьявол! — заскрежетал зубами король. Он поддел граблями голову дракона и потащил ее к Гонзе.
Дракон извивался. Королю не сразу удалось подтянуть голову чудовища к правой руке Гонзы. Наконец наступил исторический момент.
Гонза стукнул дракона по затылку. Дракон зашипел, повалился на пол и тотчас околел. Король облегченно вздохнул, снял корону, вытер пот и стал шарить по карманам.
— У, козел меня забодай! — выругался он.— Я хотел было дать вам, ребята, на чай, да забыл кошелек в буфете. Но вы не огорчайтесь: я прикажу освободить вас от налогов. А теперь мне пора в столицу. Я должен сообщить, что дракон убит и принцесса свободна. Всего хорошего.
После обеда в столице началось большое торжество. Духовые оркестры шли по улицам и играли веселые марши. Вместо черного сукна на всех домах развевались яркие флаги. Каждый, кто хотел, за свои деньги мог в любом трактире пить и есть, сколько душе угодно. Большая процессия с музыкой и флагами пришла и в Лягухину Льготу. Люди поздравляли Гонзу с победой, просили подняться на балкон и выступить с речью. Но во всей Льготе не было ни одного балкона. Гонза заявил, что он никуда не пойдет, даже не пошевельнется. Он радовался тому, что труп дракона, оставленный для обозрения, все еще загораживал вход в дом. Торжественная процессия обошла вокруг дома Шкубанковых, крича в окна: «Слава Гонзе, храброму рыцарю, освободителю нашей милостивой принцессы!»
Гонза лежал на печке и ругался — из-за шума невозможно вздремнуть даже после такой тяжелой работы! Он обрадовался, когда процессия повернула обратно.
Скоро пришли полицейский, пастух, сторож и кузнец, первый в округе браконьер. Кузнец посоветовал Гонзе оставить у себя голову дракона. Если понадобится, Гонза всегда сможет доказать, что именно он поразил это чудовище.
Вдова Шкубанкова пригласила каменщиков. Они укрепили стену, починили дом и заново сложили козий хлев.
— Придется сделать все на совесть — дом должен простоять до самой женитьбы Гонзы,— шутили каменщики.
А Шкубанкова, хоть и ворчала — дракон, мол, причинил ей большой вред! — но улыбалась при мысли, что ее Гонза — жених наследной принцессы!
Домик вдовы стал походить на игрушку. Вдова старательно вычистила плиту и духовку. Теперь можно было печь пироги для свадьбы.
Закончив все приготовления, вдова деликатно спросила Гонзика, не собирается ли он идти в королевский замок на помолвку. Гонза буркнул, что для помолвки у него впереди немало времени. Он едва успел убить дракона, а мать уже гонит его на свадьбу и не дает как следует отдохнуть! Более того, заявил Гонза, он вообще не пойдет ни на какую помолвку и ради такой чепухи ни за что не слезет с печки.
Мать решила оставить его в покое и подождать, когда сын образумится.
Гонза спал целые дни напролет и ни разу не вспомнил о принцессе. Соседки посмеивались над его матерью — напрасно, мол, она вычистила плиту. Свадьбе Гонзы не бывать. Но умная вдова не спорила с ними. Пусть судачат, сколько им хочется. То, что предсказано, должно исполниться.
В королевском замке тоже ждали, когда Гонза придет со сватами на помолвку. Каждый день там мыли полы и окна, пекли сдобу. Дворнику было приказано выйти со жбаном пива навстречу жениху. Но Гонза все не появлялся. Король ругался, королева ворчала. Нисколько не тревожилась одна принцесса. У нее был собственный туристский домик на Ондатровой реке, и ей некогда было думать о Гонзе. Правда, принцесса знала, что выйдет за него замуж, что он будет королем, но, пока не сыграли свадьбу, она совершенно не думала о своем женихе.
Через две недели вечером к Шкубанковым пришла привратница из королевского замка. Она по секрету сообщила: король сердится на Гонзу и собирается прислать за ним полицейского.
Вдова испугалась: вдруг подумают, что ее сын — бунтовщик, и стала просить Гонзу пойти в королевский замок.
Еще три дня спустя к Шкубанковым пришел королевский сват. Отчитав вдову в козьем хлеве, он посоветовал ей подумать о женитьбе сына, если у него самого не все дома. Потом сват ворвался в комнату к Гонзе.
— Черт возьми, Гонза, что ты делаешь? Почему не идешь на помолвку?— закричал он.— Ведь это позор на весь мир! Понимаешь ли ты, чем это пахнет? Соберутся короли вместе, какой-нибудь плут поднимет на смех нашего короля, и тогда начнется война! Тебе, Гонза, надо как следует почистить сапоги и завтра же отправиться в замок! Не будь дураком! Принцесса — красавица, румяная, как роза, стройная, как тополь, и легкая, как козочка! Она туристка, никогда не проигрывает в карты, метко стреляет из пушки, ловко управляет самолетом, играет на патефоне и на гармошке, а в шкафу у нее тьма призов за футбол, бег и прыжки. Принцессе приготовлено приданое — белье, две комнаты и кухня в королевском замке и вилла в Радешовицах. Король намекнул мне, что он не прочь править с тобой Вместе или чтобы ты правил только тогда, когда тебе это не тяжело. Что ты скажешь, Гонзик?
— Ничего. Никуда я не пойду. Царствовать, дядя Вртал, нет никакой охоты. У меня сейчас болят ноги,— закряхтел Гонза.
— Ты не бойся этого, Гонзик! Послушай искушенного человека. Стоит мне только разок взглянуть на кого-нибудь, как я сразу определю, на что он способен. По твоим замашкам вид-
но, что ты будешь настоящим государем. Провалиться мне на этом месте, если я сказал не так. Ты, Гонзик, соберись с духом и ступай завтра к королю. А сейчас я спешу. Счастливо, до завтрашней встречи в вашем королевском замке!
Как бы не так! Легко сказка сказывается, да не легко с печки слезть! Шкубанкова еле держалась на ногах от страха и с грустью думала о том, что за Гонзой вот-вот прибудет тюремный фургон. Она слезно умоляла Гонзу пойти к невесте. Сын утешал ее, говоря, что с ним ничего не случится, раз судичка предсказала ему быть королем и жениться на принцессе. Надо только спокойно лежать и ждать. Но это не успокоило вдову. Малейший шорох пугал ее, и при мысли о том, что в любую минуту появится разгневанный король, она едва не падала в обморок.
Вдова не ошиблась. Когда она кормила Гонзу кнедликами с капустой, дверь распахнулась и в комнату вошел сам король Венделин Пятьдесят Четвертый; за спиной в правой руке король держал жезл, словно палку, предназначенную для устрашения Гонзы. Он взглянул на лодыря и сердито сказал:
— Послушай, Гонза, мне хочется сегодня напоследок разумно поговорить с тобой.
— Не собираетесь ли вы, ваше величество, завтра сойти с ума?— проворчал Гонза.
— Не остри, Гонза! Я поделюсь с тобой властью и буду рад, если ты сможешь заменить меня. Хочешь, я провозглашу тебя половинным королем и мы будем править вдвоем: я — до обеда, ты — после обеда? Короче говоря, будем царствовать, как нам удобнее. Мне уже нелегко управлять государством. Ты, конечно, сам не захочешь, чтобы я нанял в короли кого-нибудь другого. Стало быть, вначале ты будешь вторым королем, наберешься ума-разума, приобретешь необходимые навыки, а затем народ провозгласит тебя настоящим королем. Запакуй свои вещи, и едем в замок!
— А нельзя ли мне, ваше величество, управлять страной с этой печки? Здесь тепло, хватит места и для принцессы. Я, ваше величество, отсюда никуда не слезу!
Король хотел было наброситься на Гонзу, но двери распахнулись, и в горнице Шкубанковых появилась сама принцесса Родерика. Черт побери! Даже король испугался! Принцесса побледнела, вытаращила глаза и еле сдерживала свою злость. Шкубанкова подумала, что принцесса, чего доброго, разнесет по кирпичику печь под Гонзой. Но та встала посреди комнаты, строго посмотрела на жениха и крикнула громко, как в лесу:
— Вон с печки! Марш царствовать!
Тут Гонза — хотите верьте, хотите нет — быстрехонько слез с печки, обул деревянные башмаки, схватил шапку и бросился к двери. Сам король глядел ему вслед и не верил своим глазам. Уезжая в автомобиле, король и принцесса увидели впереди себя Гонзу. Он улепетывал в столицу, только пятки сверкали. Гонза наверняка оказался в королевском замке раньше автомобиля. Так принцесса сумела прогнать ленивого Гонзу с печки!
За девятью холмами, за девятью ручьями и за одной канавкой в давние времена располагалось большое королевство. Мало-помалу оно обеднело и стало таким крохотным, что чуть-чуть не исчезло в карты. В королевстве насчитывалось всего-навсего девять сел, и самое большое из них было столицей. Называлось оно Королевская Льгота. В селе кроме церкви, школы и ста пятидесяти дворов был королевский замок, точнее не замок, а обычный большой дом.
Короля звали Антонин-Лойза Одиннадцатый, королеву — Анастасия, а принцессу — Анка. Вот и вся королевская семья.
В доме жила свита из пяти человек: батрак Войта, горничная Качка, кухарка Вероника, придворная дама тетка Бабачкова и дядя Вондра — мастер на все руки: камердинер, министр, посол, привратник и начальник замка.
Король жил на самом краю села. В большом фруктовом саду стоял дом с семью помещениями: людской, чуланом, кухней, тремя маленькими комнатами и одной большой — тронной. У королевского дома не было никакой башни, и пожелай старый Вондра объявить о прибытии гостей, он должен был бы залезть на трубу. Возле дома на большом широком дворе частенько устраивались знаменитые состязания в беге с тачками.
У короля была только свита; ни рыцарей, ни графов, ни баронов в стране не было. Телохранитель короля — дряхлый полицейский Пишвейц — не столько следил за порядком в селе, сколько дремал на скамейке у королевского дома. Это был старый отставной солдат. Его еле хватало на то, чтобы прогонять мальчишек, лазавших в королевский сад за грушами. По вечерам Пишвейц сопровождал короля, когда тот отправлялся в трактир Садилека пить пиво. На полевые работы король ходил один или со старым Вондрой — своим министром и правой рукой.
Не много обитало в маленьком королевстве и сказочных существ — их было всего-навсего три. Неподалеку от Королевской Льготы, в пруду у мельницы, жил старый водяной Ворчун; на самом краю королевства, в лесу, обитала ведьма Козимура. Иногда из дебрей дремучего леса, простиравшегося вдоль границ королевства,— там у чертей был завод по производству древесной смолы и дегтя для ада — в столицу, к купцу Деймору приходил старый черт Гарамаш. Ему сам батюшка король разрешил пугать людей на дорогах и на развалинах крепости Ка-шишлайн.
Антонина-Лойзу все называли королем-батюшкой. Ему исполнилось пятьдесят лет. Он был крепкий, сильный, с докрасна загорелым лицом. Король ежедневно осматривал свое хозяйство, не боясь ни дождя, ни ветра. Нередко он заменял батрака, ездил на лошадях и пахал поле, служа примером своим подданным. На управление государством у него оставалось немного времени. Он правил в будни два часа утром, а в воскресенье — до самого обеда. Король носил сапоги, длинную куртку с воротником из горностая и легкую позолоченную корону с козырьком. Он снимал ее, отвечая на приветствия,— король Антонин Лойза не был спесивцем и здоровался даже с каждой нищей старухой.
Королева Анастасия казалась немного гордой, но и ее нельзя было назвать высокомерной. Она заботилась о нищих и позволяла им подолгу жить в королевском доме. Королева Анастасия была дочерью такого же бедного короля, как ее супруг, и поэтому чувствовала себя в захудалом королевстве вполне довольной. Она сама вела домашнее хозяйство, но ей часто помогала придворная дама тетка Бабачкова.
Королева приходилась крестной многим детям своих подданных. Встретив ее во время воскресной прогулки, матери шептали своим ребятишкам: «Глянь-ка, идет крестная! Беги поцелуй у нее ручку — получишь денежку на конфеты». Королева часто бывала в гостях у родителей своих крестников и никогда не брезговала их скромным угощением — кофе и пахтаньем.
Зато принцесса Анка была сущий чертенок, цветочек из чертова садика. Анка, как все единственные дети, выросла настоящим баловнем. Повинны в этом были не столько король и королева, сколько нянька — придворная дама тетка Бабачкова. Она с детских лет баловала Анку и очень испортила. Защищая принцессу, тетка говорила: «Королевской дочери позволено больше, чем другим».
Сама королева-мать не считалась с этим и при случае шлепала озорницу веником. Король тоже не раз собирался выпороть дочь. Но она вовремя убегала, а король потом говорил, что забыл ее наказать. Он души не чаял в своей дочери и прощал ей все шалости. Челядь тоже любила принцессу, и редко кто жаловался на нее родителям. Даже строгий старик Вондра жаловался только тетке Бабачковой. Но потом он махнул рукой, поняв, что напрасно старается: все равно Бабачкова не накажет принцессу.
Однажды кухарка Вероника решила припугнуть девочку и рассказала ей сказку об озорной принцессе. У этой принцессы вырос на лбу большой рог — так наказал ее волшебник за непослушание. Старая Вероника думала, что рог испугает Анку и заставит ее образумиться. Но старуха ошиблась. Принцесса внимательно выслушала сказку, захлопала в ладоши и воскликнула:
— Тетя Вероника, вот бы мне такие рога! Я перебодала бы всех мальчишек, а потом наколола бы их на рога и сбросила в лужу!
[Пахтанье — сыворотка, остающаяся после сбивания коровьего масла.]
Принцесса ходила в деревенскую школу и часто возвращалась, побитая ребятишками. Но Анка никогда не жаловалась на драчунов, держалась скромно и не подавала виду, что она не ровня бедным детям. Анка делилась с ними лакомствами и приглашала их в королевский дом поиграть.
Принцесса очень любила лазать в чужие сады за грушами или за горохом, хотя в королевских садах и огородах всего было вдоволь. Подданные терпели проказы королевской дочери. Случалось, кто-нибудь выбежит из дому с ремнем в руке наказать воришку, но заметит ее — и сделает вид, что в саду никого нет.
Королева пыталась припугнуть принцессу — мол, когда-нибудь девочку заберет черт, который ходит в лавку к купцу Деймору. Но принцесса не поверила матери. Анка хорошо знала из сказок, что черти не забирают принцесс в таком возрасте: девочкам вполне достаточно маминой хворостинки. Королева надеялась, что озорство дочери пройдет — Анка окончит школу и повзрослеет. Но принцесса не угомонилась даже тогда, когда стала воображать себя барышней.
Тут уж и добрая тетка Бабачкова признала, что дочери короля не к лицу воровать яблоки. Подобно всем подданным, тетка Бабачкова к этому времени стала величать Анку «ваше высочество» и усиленно советовала ей обратить внимание на свое поведение. Недолог час, принцесса может стать королевой! Красиво ли, если к Анке прибудет какой-нибудь принц, а она в это время окажется на заборе чужого сада!
Перед сном Бабачкова часто рассказывала Анке сказки о принцах, а та посмеивалась и уверяла, что выйдет замуж только за того, кто сумеет забраться на самую макушку яблони.
Принцесса даже придумала три задачи принцу, который пожелает добиться ее руки: среди бела дня оборвать все мускатные груши с дерева, которое стоит перед окнами крестьянина Бре-бурды, незаметно набить перинным пухом или козьей шерстью трубку полицейского Пишвейца и перекувырнуться ловчее, чем Франта Кулдан. Вот какой выдумщицей была принцесса! Старый Вондра не зря считался правой рукой короля-батюшки. Он управлял его хозяйством и заменял всех министров. Это был не человек, а тертый калач: он отлично справлялся со своими многочисленными обязанностями. Дядя Вондра не боялся иметь дело не только с надменными министрами больших соседних королевств, но и с самими королями. Правительства этих государств охотно вступали в переговоры с ним и радостно встречали его, когда он приезжал в качестве королевского посла. При дворе всесильного панталонского короля до сих пор помнят о том, как старый Вондра угрожал войной, если панталонский государь не одолжит его господину — королю Антонину-Лойзе — молотилку новейшей конструкции.
Вондра отлично знал всех королевских подданных с малых лет — и лодырей, и трудолюбивых. По его совету король одним помогал, а другим — отказывал. Не удивительно, что подданные старались задобрить Вондру: угостить пивом, набить ему именную трубку и купить к ней на ярмарке новенький чубук. Но старый Вондра гнал всех прочь.
Я уже говорил, что король принимал посетителей ежедневно по утрам, а потом отправлялся в поле. Большие торжественные приемы устраивались по воскресеньям в просторной тронной комнате. Король восседал на троне; на его голове красова-
лась парадная корона, а в руке блестел жезл. Старый Вондра стоял сзади и подсказывал королю, как ответить послам соседних королевств или собственным подданным.
Старый Вондра держался с большим достоинством и, когда какой-нибудь человек подмигивал ему и просил замолвить словечко, делал вид, что ничего не замечает. Если во время приема подданные разговаривали слишком громко, старый Вондра покрикивал на них. Частенько он выбегал и в кухню успокаивать шумных посетительниц королевы. Он брал у короля жезл и размахивал им под носом у сварливых бабок. Во-
обще за порядком должна была бы следить придворная дама тетка Бабачкова, но она сама нередко увлекалась разговорами и забывала о своих обязанностях. Старухи ходили на прием со всякими пустяками — их споры мог бы решить даже сельский староста. Но каждой посетительнице было приятно сообщить самой королеве, что курочка-хохлатка принадлежит именно ей, а не бабке Кудлачковой. Да и слушались они королеву значительно охотнее, чем старосту.
Во время приемов от маленькой принцессы не было спасения. Она могла вытащить из бабкиной корзинки курицу, которую та принесла в дар королеве, а вместо курицы подложить старый башмак или лягушку. Старуха едва не умирала от страха, а принцесса, видя это, радостно прыгала.
Пока дело касалось соотечественников, все проказы сходили Анке с рук. Но как-то во время приема одного важного капризного посла она пробралась под королевский трон и оттуда показала послу язык. Тогда отцу-королю все-таки пришлось выпороть ее.
В захудалом королевстве пышно отмечались именины и дни рождения короля, королевы и принцессы Анки. Праздники
в честь принцессы происходили на королевском дворе. Там было много приятных забав — карусели, качели, чертово колесо, кукольный театр, лотки, полные конфет. Дети, приходившие поздравить принцессу, получали от нее конфеты и веселились вовсю.
Дни рождения королевской четы праздновались на сельской площади. Около дома Антонина-Лойзы стояли в почетном карауле полицейские из всех окрестных сел и приветствовали гостей фанфарами и барабанным боем. На площади было много обычных праздничных развлечений, проводились забавные состязания мальчиков в беге с тачками и в беге в мешках, привязанных к поясам. Для придворных старост всех девяти деревень и других важных чиновников сооружалась особая трибуна. В гости к королю Антонину-Лойзе приезжали в золотых каретах короли обоих соседних государств; они нисколько не стыдились своего бедного соседа. В трактире «У Сади-лека» устраивались танцы. Весь вечер играла королевская капелла. Король с королевой приходили туда поплясать. Во время пира гостей веселил придворный шут. Вначале король, королева и старый Вондра считали, что и без шута весело, что с них хватит проказ одной принцессы. Но придворной даме тетке Бабачковой удалось настоять на своем: она убедила королеву, и та решила ввести у себя эту должность.
Выбор пал на ученика сапожника Куклика, Тонду Выкли-цека. Во всем королевстве нельзя было сыскать второго такого проказника и остряка. Когда Тонда уходил на службу в королевский дом, его хозяин погрозил Тонде ремнем, чтобы он никого не обижал. И Тонда помнил это — он старался острить, никого не задевая. При дворе шут пользовался полной свободой, а своей должностью очень гордился.