В которой танцуют Раковую Кадриль.
Деликатес глубоко вздохнул и смахнул плавником слезу. Обернувшись к Алисе, он попытался заговорить, но голос его прервался: беднягу душили рыдания, и душили они его добрых минуты две.
– Похоже, что ему кость не в то горло попала, – деловито предположил Грифон и принялся трясти своего друга и похлопывать его по спине.
Наконец Деликатес кое-как справился с собой и, хотя слезы по-прежнему струились по его щекам, заговорил:
– Быть может, вы никогда не живали подолгу на морской глубине…
– Не жила, – вставила Алиса.
– …и, быть может, вы никогда не встречались с Морскими Раками – например, с Омарами…
Алиса было начала:В которой танцуют Раковую Кадриль.
Деликатес глубоко вздохнул и смахнул плавником слезу. Обернувшись к Алисе, он попытался заговорить, но голос его прервался: беднягу душили рыдания, и душили они его добрых минуты две.
– Похоже, что ему кость не в то горло попала, – деловито предположил Грифон и принялся трясти своего друга и похлопывать его по спине.
Наконец Деликатес кое-как справился с собой и, хотя слезы по-прежнему струились по его щекам, заговорил:
– Быть может, вы никогда не живали подолгу на морской глубине…
– Не жила, – вставила Алиса.
– …и, быть может, вы никогда не встречались с Морскими Раками – например, с Омарами…
Алиса было начала:
– Я один раз попробо… – но тут же осеклась и поправилась: – Нет, никогда!
– …так что вы и представить себе не можете всю прелесть Раковой Кадрили.
– Даже не слыхала! – сказала Алиса. – А что же это за танец?
– Слушай меня! – сказал Грифон. – Сначала вы выстраиваетесь в линию на пляже, у самого прибоя…
– Да что ты говоришь, любезный друг! – перебил его Деликатес. – В две линии! – всхлипнул он. – Ведь там черепахи, лососи, тюлени и мало ли кто еще! Потом, предварительно расчистив в море приличную площадку от медуз…
– Это обычно отнимает порядочно времени, – вставил Грифон.
– …делаете два шага вперед – авансе! – продолжал Деликатес.
– За кавалеров у всех Морские Раки, чаще всего Омары! – крикнул Грифон.
– Это само собой понятно! – перехватил Деликатес. – Под руку с Омаром два шага вперед – поворот к визави.[20]
– Смена кава… Омаров – и два шага назад в прежнюю позицию! – не уступал Грифон.
– Ну, а затем, – опять начал Деликатес, – вы бросаете…
– Омара! – завопил Грифон, изо всех сил подпрыгнув. – …в море! Главное, как можно дальше! – пискнул Деликатес. – Сами кидаетесь за ним вплавь! – крикнул Грифон.
– Делаете в воде сальто-мортале! – еще громче крикнул Деликатес и сам прошелся колесом.
– Опять меняетесь партне… Омарами! – во всю мочь завопил Грифон. – Возвращаетесь на берег, и на этом первая фигура кончается, – неожиданно упавшим голосом закончил Деликатес.
И оба чудака, которые только что прыгали и вопили как безумные, уселись и затихли, печально глядя на Алису.
– Наверно, это очень хороший танец, – нерешительно сказала Алиса.
– Тебе хочется самой на него посмотреть, да? – с надеждой в голосе спросил Деликатес.
– Конечно, – вежливо сказала Алиса, – очень хочется.
– Ну что, любезный друг, покажем ей первую фигуру? – сказал Деликатес Грифону. – Обойдемся и без Омаров, правда? Только вот кто подпоет?
– Пой уж ты, – сказал Грифон. – Я слов не помню.
И два старых друга с важным и торжественным видом пустились в пляс вокруг Алисы, поминутно наступая ей на ноги и размахивая передними конечностями в такт мелодии, которую медленно и грустно пел Рыбный Деликатес:
Барабанит в дверь Сардинка:
– Эй, Улита, выходи!
Мы с тобой и так отстали
– Даже раки впереди!
Долго ждать тебя не буду –
Слышишь, мой Конек заржал?
Он мне хвост еще отдавит
– Так спешит на бал!
Ты-то что же? Ты же тоже
Побежишь на бал!
Ты же тоже, ты же тоже
Побежишь на бал!
– Ты представь себе, Улитка,
Как шумит-звенит прибой,
Как тебя Морские Раки
Увлекают за собой! –
Но Улитка отвечала: –
Слишком уж далекий путь!
Нет, спасибо! Я не выйду!
Я уж как-нибудь!
Вот уж нет уж! Вот уж нет уж!
Я уж как-нибудь!
– Что значит «слишком далеко»,
О чем тут рассуждать?
Где далеко от Лондона –
Париж рукой подать!
Уплыл от этих берегов –
Глядишь, к другим попал!
Словом, хватит ныть, Улитка,
И пошли на бал!
Ты же тоже, ты же тоже
Побежишь на бал!
Ты же тоже, ты же тоже
Побежишь на бал!
– Спасибо, очень приятно было посмотреть на ваш интересный танец, – сказала Алиса (по правде говоря, ей всего приятнее было то, что танец наконец кончился). – А как мне понравилась эта забавная песенка про сардинок!
– Да, кстати о сардинках, – сказал Деликатес – они… ты их видала, конечно?
– Да, на таре… – начала было Алиса, запнулась и поправилась: – В банке!
– В банке? Странно, – удивился Деликатес, – в мое время у них, помнится, не водилось лишних денег! Хотя все может быть, много воды утекло… Но если ты их, как говоришь, часто видела, то ты, конечно, знаешь, как они выглядят?[22]
– Ну да, – Алиса теперь взвешивала каждое свое слово, – они все в масле… И все почему-то безголовые.
– Боюсь, дитя, насчет масла ты что-то путаешь, – сказал Деликатес. – Сардинки народ чистоплотный, потом море, сама понимаешь, какое уж тут масло… Но вот что они безголовые – это факт, а причина в том… – И тут Деликатес неожиданно зевнул и закрыл глаза. – Расскажи ей, любезный друг, про причину и тому подобное, – сказал он Грифону.
– Причина в том, – сказал Грифон, – что они уж больно любят танцевать с Морскими Раками. Ну, Раки и увлекают их в море. Ну, они и увлекаются. Ну, раз увлекаются, значит, теряют голову. Ну, а потом не могут ее найти! Вот тебе и все.
– Спасибо, – сказала Алиса, – мне было очень интересно. Я никогда не слыхала так много про сардинок.
– Если тебя так интересуют сардинки, я могу еще много о них порассказать, – сказал Грифон. – Ты, например, знаешь, почему они называются «сардинки»?
– Никогда об этом не задумывалась, – сказала Алиса. – А почему?
– Очень музыкальны, вот почему, – сказал Грифон весьма серьезно.
Алиса ничего не понимала.
– Музыкальны? – повторила она в изумлении.
– Ну да! – сказал Грифон. – Тебе когда-нибудь приходилось играть на скрипке в комнате, где люди спят?
– Никогда! – уверенно сказала Алиса. – Меня учат играть только на пианино, к счас… к сожалению, – добавила она.
– И все-таки запомни, чтобы не дать маху, в таких случаях играют всегда под сардинку.
– А не под сурдинку? – спросила Алиса. – Кажется, я слышала такое слово.
– Не знаю, что ты там слышала, но у нас играть под сардинку! – внушительно произнес Грифон. – А ты знаешь, чем скрипачи натирают смычки?
– Канн… телью, кажется, – сказала Алиса без особой уверенности.[23]
– Может быть, у вас и так… а у нас безо всякой канители смычки мажут просто медом, – заявил Грифон. – Поэтому скрипки и поют так сладко!
– Откуда же вы в море берете мед? – удивилась Алиса.
– А на что у нас, по-твоему, медузы? – с раздражением сказал Грифон. – Странные вопросы ты задаешь! Любой малек больше тебя знает!
– Нет, вот если бы я была сардинкой, – сказала Алиса, решив вернуться к прежней, менее рискованной теме, – я бы ни за что не позволила Морскому Коньку наступать мне на хвост. Я бы его прогнала – и все!
– Да что ты говоришь, девочка, – неожиданно вмешался Деликатес. – Ни одна рыба добровольно не расстанется с Коньком!
– Почему это? – очень удивленно спросила Алиса.
– Потому! – сказал Деликатес. – Потому, что никто не может обойтись без своего любимого конька!
– Правда? – по-прежнему не понимала Алиса.
– Конечно! Ведь без него будет очень скучно жить на свете! – сказал Деликатес. – У тебя есть свой конек?!
– Нет, у меня есть кошка, – сказала Алиса. – Ее зовут…
– Прекрасно! – обрадовался Грифон. – Давно пора тебе рассказать нам о себе и о своих приключениях! А то мы тебе, можно сказать, выложили всю подноготную, а ты от нас все скрываешь!
– Я с удовольствием расскажу вам о себе, – начала Алиса робко, – но только про то, что было сегодня. А про то, что было раньше, и рассказывать не стоит – я тогда была еще не такая!
– Что ты хочешь этим сказать? Объясни! – потребовал Деликатес.
– Нет, нет, не надо! – прервал его Грифон испуганно. – Давай сначала приключения! А то объяснениям конца не будет, я это знаю, ученый, слава богу!
И вот Алиса принялась рассказывать обо всем, что с ней приключилось с тех пор, как она впервые увидела Белого Кролика.
Сначала она чуточку робела – уж очень близко к ней подсели оба чудища и уж очень широко они разинули глаза, а главное, рты; но постепенно она увлеклась своим рассказом и совершенно перестала бояться.
Слушали они ее, надо отдать справедливость, затаив дыхание, и только когда она добралась до того места, где читала Синему Червяку стихи и все перепутала. Деликатес шумно вздохнул и сказал:
– Да, это очень странно!
– Очень близко к дальше ехать некуда! – сказал и Грифон.
– Все стихи шиворот-навыворот! – задумчиво произнес Деликатес. – Любопытно было бы послушать еще что-нибудь в этом роде. Вели ей прочесть, любезный друг! – обратился он к Грифону, словно был уверен, что тот имеет полное право приказывать Алисе.
– Вот что: встань и продекламируй: «Завтра, завтра, не сегодня – так ленивцы говорят!» – распорядился Грифон.
«Ой, они меня прямо затыркали! – подумала Алиса. – Каждый распоряжается, каждый вызывает отвечать уроки! Хуже, чем в школе! Честное слово!»
Тем не менее она послушно встала и начала читать. Вот только в голове у нее все еще звучала Раковая Кадриль, и потому образовалась такая каша из Раков, Улиток и прочего, что бедняжка сама плохо понимала, что говорит, и стихи получились опять ни на что не похожие:
– «Завтра, завтра, не сегодня!» –
Говорил Вареный Рак –
Что бы там ни говорили,
Поступайте только так!
Утверждаю это смело:
Если хочешь долго жить,
Должен ты любое дело
Первым дедом отложить!
Черепах (да и Улиток)
Я прошу иметь в виду –
Тот из нас, кто слишком прыток,
Первым попадет в беду!
Где дурак устроит гонку,
Там разумный наш собрат
Или отойдет в сторонку,
Или пятится назад!
Вот и я – засуетился
И попал в рыбачью сеть…
Суетился, кипятился –
И приходится краснеть,
Потому что в этой спешке
Я сварился кое-как…
Поделом терплю насмешки! –
Говорил Вареный Рак.
«Завтра, завтра, не сегодня!»
Хорошо сказал поэт!
Лишь бы вы не забывали
Этот правильный совет!
Может, спорить кто посмеет?
Только где уж вам, мальки!
Кто из вас, как я, сумеет
Носом вывернуть носки?!
– Да-а, это совсем не похоже на то, что я учил, когда я был дитятею! – сказал Грифон.
– Я лично вообще впервые слышу подобную чушь, – сказал Деликатес. – Тут у меня нет никаких сомнений!
Алиса молчала; она села, закрыла лицо руками и в отчаянии думала: неужели никогда не вернется нормальная жизнь?..?
– Весьма желательно, чтобы она нам все это объяснила и растолковала! – сказал Рыбный Деликатес.
– Да что ты, что ты! Она не сумеет! – опять всполошился Грифон. – Пусть лучше еще что-нибудь прочитает!
– Нет, любезный друг, пусть объяснит хотя бы про нос и про носки! – не уступал Деликатес. – Откуда у Рака взялся нос? И тем более носки! И как в таких условиях он может носом вывернуть носки?
– Да это не те носки, – беспомощно пролепетала Алиса. Объяснять было ей довольно трудно, потому что она сама абсолютно ничего не понимала. – Это, наверно, как когда танцуют, выворачивают носки по первой позиции!
Бедняжка была в полной растерянности. Грифон, видимо, сжалился над ней.
– Ладно, возьмем что-нибудь попроще, – великодушно предложил он. – Ну хоть про Козлика сможешь прочесть?
Алиса, хотя и не сомневалась, что опять ничего хорошего не выйдет, не посмела отказаться и дрожащим голосом начала:
Математик и Козлик
Делили пирог.
Козлик скромно сказал:
– Раздели его вдоль!
– Тривиально! – сказал Математик. –
Позволь,
Я уж лучше
Его разделю поперек! –
Первым он ухватил
Первый кус пирога.
Но не плачьте,
Был тут же наказан порок:
«Пи» досталось ему
(А какой в этом прок?!)
А Козленку…
Козленку достались
Рога!
– Слушай, дитя, какой смысл произносить всю эту чепуху, – проворчал Рыбный Деликатес, – если ты даже ничего не можешь толком объяснить? Это что-то неслыханное!
– Да, тяжедый случай, – поддержал друга Грифон. – Лучше прекратим!
И Алиса, надо сказать, очень обрадовалась.
– Не пройти ли нам вторую фигуру Раковой Кадрили? – предложил Грифон. – Или ты, может быть, предпочитаешь, чтобы Деликатес спел тебе еще песенку?
– Да, песенку, конечно, песенку! Дяденька Деликатес, будьте так добры! – закричала Алиса с таким энтузиазмом, что Грифон даже немного обиделся.
– Гм! Ну что ж, как угодно, – проворчал он. – О вкусах не спорят! Спой ей «РЫБАЦКУЮ УХУ», старик!
Рыбный Деликатес испустил тяжелый вздох и голосом, прерывающимся от рыданий, запел:
Чудо-Уха! Что сравнится с ней!
Что ароматней, вкусней, сытней?
Люди простят вам любые грехи
Ради тарелки рыбацкой ухи –
Деликатесной ухи!
Ах-Ох-Ух-и-и-и! Ах-Ох-Ухи!
Деликате-е-есной,
Дивной рыбацкой
Ах-Ох-Ух-и-и-и! Ах-Ох-Ухи!
Мясо и дичь – все чепуха!
Радует душу только Уха!
Кто не отдаст все на свете за две
Ложки ухи, тот, конечно, не ел
Дивной рыбацкой ухи!
Ах-Ох-Ух-и-и-и! Ах-Ох-Ухи!
Деликате-е-есной,
Дивной рыбацкой
Ах-Ох-Ух-и-и-и! Ах-Ох-Ухи!
– Припев два раза! – крикнул Грифон, и Деликатес начал было повторять припев, как вдруг издали донесся крик:
– Суд идет!
– Бежим! – завопил Грифон и, схватив Алису за руку, помчался со всех ног, не дожидаясь окончания песни.
– Какой суд? – спросила Алиса, задыхаясь от бега. Но Грифон только повторил, «Бежим!» – и помчался еще быстрей, и лишь легкий ветерок приносил к ним замиравшие в отдалении душераздирающие слова:
Ах! Ох! Ух! И! И! И!
Ах! Ох! Ухи!